Чистенькие идеалы не совместимы с жизнью.
- На самом деле, такие бойкие, как она, испытывают сильную эмоциональную зависимость от своих бывших.
- Что, правда?
- Женщины опираются не на разум.
Верить нельзя ни во что. И незачем верить.
Я всегда одна. Мне не нужны товарищи. Они того не стоят. Из-за них я волнуюсь о вещах, о которых не следует волноваться. Знаешь, из-за моего женского обаяния… Из-за меня постоянно дерутся парни. Считается, что люди не могут жить в одиночестве. Но без окружающих можно прекрасно обойтись. Вместо того, чтобы чувствовать себя одинокой в компании, лучше быть просто одной. Стоит мне с кем-то связаться, начинается какой-то идиотизм. А я остаюсь ни с чем. Значит, не важно, с ними я или нет.
Если кто-нибудь чихнёт и ему не скажут «будьте здоровы» — этот человек становится призраком.
Плюшечка! Обожратушки!
- Ты уверен, что это поможет?
- Оно помогает от всего, кроме слепоты и кариеса.
Люди должны зарабатывать на жизнь упорным трудом. Тех же, кто ищет быстрой наживы или живёт за счёт других, рано или поздно настигнет божественная кара, и в этом — урок. Только плохо, что люди быстро забывают то, чему научились.
Мир работает по принципу «выживает самый приспособленный». Надури ближнего своего, ибо дальний надурит тебя и возрадуется.
Все мужчины — безнадёжные романтики.
- После стольких лет ожидать, что женщина всё ещё о тебя думает… Как наивно.
- Знаешь, судить всех женщин по себе ещё наивней.
- Он раньше был полицейским? Тогда понятно.
- Что?
- Почему мы с ним так не ладим.
- Знаешь, Джет, какие три вещи я ненавижу больше всего?
- Ну и какие?
- Детей, собак и стерв.
- Это сложно?
- Не сложно, просто невозможно.
Ничего хорошего на Земле не делают.
- Не такой я человек, чтобы мной командовала женщина.
- Тогда командуй женщиной.
- Тем более не такой.
Если бы у нас было время — мы бы с тобой подружились.
Ковбоя ноги кормят.
Лучше казино, чем банк.
Женщины легко предают, но мужчины живут ради долга.
Все равны, но женщины равнее.
Деньги движут миром, как говорится.
Знаешь, что самое главное в бою? Ударить первым.
Я ненавижу детей и животных — от них одни проблемы.
Терпение — высшая благодетель.
Ты слишком полагаешься на глаза. Ты не хамелеон. Нельзя смотреть во все стороны сразу.
Когда живешь обычной жизнью, тоска пропитывает все: желтеющие страницы книг, зубную щетку в ванной, сообщения в мобильном телефоне.
Как далеко мы зайдем с одним лишь желанием? И куда мы придем?
Вчера я видел сон. Очень старый сон. Во сне нам все еще по 13 лет. Вокруг огромная равнина, вся покрытая снегом. Далекие огни домов расплываются и тонут во тьме. Мы идем по ковру, свежевыпавшего снега, не оставляя следов, идем и думаем… Однажды мы снова будем любоваться сакурой вместе. Ни он, ни я не сомневались в том, что все будет именно так!
Даже сейчас я всё ещё люблю тебя — так писала девушка с которой я встречался три года назад, но даже если мы обменяемся тысячами писем, наши сердца не станут ближе ни на сантиметр…
С какой скоростью я должен жить, чтобы вновь встретиться с тобой?
Он всегда смотрит на что-то, что гораздо дальше, чем я.
Все эти годы я бежал вперёд, хотел обрести что-то важное, что-то недостижимое, и, кажется, в конце концов, остался ни с чем. Я не знал откуда вырвалась эта тревожная мысль, и боялся признаться себе, что это правда, и продолжал работать. Потом, я заметил, что день ото дня моё сердце ожесточается, а жить становится всё невыносимее. Однажды утром я с ужасом осознал то, что до сих пор не мог принять. Мне стало ясно, сколь многое я утратил. Я уволился из компании, и я понял, что стою на краю пропасти…
Я хотел тогда лишь одного, чтобы у меня хватило сил её защитить.
Все в мире после того поцелуя, казалось мне совсем не таким, каким было до него.
В то мгновение я ясно ощутил, что значит вечность, что значит сердце, что значит душа. Я словно бы осознал все то, что со мной случилось за тринадцать лет. Но мгновение прошло и мне стало невыносимо грустно. Доброта Акари… душа Акари… смогу ли я сберечь их? В праве ли я увлекать Акари за собой? Ответов на эти вопросы я не знал. Я отчетливо понял только, что отныне мы с ней уже не сможем быть всегда вместе. Нас по прежнему ждала необозримая жизнь, перед нами раскинулась неизбежная равнина времени без конца и края.
Через год, после того, как я стал учиться в Токио Акари перевели в тот же класс. Мы тогда были маленькими и слабыми, и чаще бывали в библиотеке, чем на спортплощадке. И конечно мы быстро подружились. По этой причине над нами иногда насмехались одноклассники, но нас было двое, и, странные дела, мы уже не видели в их насмешках ничего ужасного.
Мне кажется, мы с Акари думали и чувствовали во многом одинаково.
Придёт час, и расстояние между нами окажется таким большим, что мы уже не сможем ездить друг к другу на поезде. Теперь я конечно буду чуть сильнее ощущать одиночество.
Пять сантиметров в секунду — это скорость с которой падают лепестки сакуры.
Но полностью избавиться от одиночества Вам всё равно не удалось. Потому что даже если другие могли рассчитывать на Вас, Вы не могли рассчитывать на них.
Я присоединился к ним, решив их спасти. Но может быть, я присоединился к ним, чтобы не чувствовать себя таким одиноким.
Получив информацию люди бросались в указанном направлении, как и все остальные, поскольку так казалось легче всего. Я полагаю, что люди созданы, чтобы идти по пути наименьшего сопротивления.
Я познал жизнь с изнанки. Я убедился, что порядок бывает противоречив, что власть имущие эксплуатируют бедных. Эта система изжила себя. Но больше всего меня разочаровало полное отсутствие ответственности у людей. Не создав ничего своего и ничего не понимая они довольствовались информацией, которая поступала сверху, принимая её как должное, что позволяло легко контролировать их. Лишённые чувства ответственности люди не могли правильно пользоваться инфраструктурой сети.
Тот, кто обладает властью, хочет её продемонстрировать, то же самое тому, у кого появилось оружие, всегда хочется испробовать его в действии.
Люди изначально существуют лишь в контексте вмешательства со стороны других людей.
Подобно тому, как вода сбегает к подножью холма, душа человека стремится вернуться к своим основным инстинктам.
Без какой-то невероятно сильной веры, созидательной или разрушительной, невозможно стать гением или героем. И ещё одна вещь. Ещё одна совершенно необходимая вещь — удача. Без неё никуда. Когда проходит какое-то время, образ героя начинает существовать только в глазах других людей. Главное в процессе сотворения героя это реакция наблюдателя. Эта реакция может как создать, так и погубить кого угодно. А тут всё зависит от удачи.
Человеческую историю формирует та сила, которая программирует мифы и легенды.
1..46..58Раз уж ты втянула нас во всё это, знай, что мы не настолько беспомощны, чтобы от нас что-то скрывать.